Поединок по вине красивой кошечки.

«К этому времени котенок превратился уже во взрослую красивую кошку тигровой масти. Ее бледно-серую шкуру украшали черные полосы,  а четыре белых пятна на носу, хвосте и ушах придавали ей чрезвычайно изящный вид. Несмотря на то, что она отлично умела отыскивать пищу, ей иной раз приходилось голодать по нескольку дней, и тогда она снова безуспешно принималась охотиться за воробьями. Она была совсем одинока. Однажды в августе, когда киска нежилась на солнце, она увидела большого черного кота, который шел прямо к ней. Она тотчас узнала его по рваному уху, попятилась к своему ящику и спряталась в нем. Черный осторожно двигался вперед, легко перепрыгнул со стены на сарай в конце двора и стал переправляться через его крышу, как вдруг перед ним вырос светло-рыжий кот. Черный уставился на него с рычанием, рыжий отвечал тем же. Хвосты их злобно извивались. Крепкие глотки рычали и урчали. Они приблизились друг к другу с прижатыми ушами, с напряженными мускулами. «Яу-яу-уау!» - сказал черный. «Уау-у-у!» - прозвучал в ответ грозный бас. «Я-уау-уау-уау!» - сказал черный, придвигаясь на четверть дюйма ближе. «Яу-у-у! - ответил рыжий. Выпрямившись во весь рост, он с необычайным достоинством сделал шаг вперед. - Яу-у!» И он ступил еще раз, хлеща себя по бокам хвостом. «Я-уау-яу-у!» - взвизгнул черный, повышая тон, и отступил на одну восьмую дюйма перед широкой непреклонной грудью противника. Вокруг открывались окна, слышались людские голоса, но кошачья ссора не прерывалась, «Яу-яу-у! - загремел рыжий, понижая голос по мере того, как голос черного повышался. - Яу!» И он шагнул вперед. Теперь между их носами было каких-нибудь три дюйма. Они стояли боком, готовые вцепиться друг в друга, но дожидаясь, чтобы начал враг. Минуты три они, молча, пожирали друг друга глазами, неподвижные, как изваяния; шевелились только кончики их хвостов.

Затем рыжий начал снова: «Я-у-у!» - низким басом. «Я-а-а-а!» - завизжал черный, стараясь вселить ужас своим воплем, но в то же время, отступая на одну шестнадцатую дюйма. Рыжий ступил вперед на полдюйма. Теперь усы их смешались. Еще шаг - и носы их чуть не столкнулись. «Я-у-у!» - пророкотал рыжий. «Я-а-а-а!» - взвизгнул черный, отступая на тридцать вторую часть дюйма. Рыжий воин ринулся вперед и вцепился в него. О, как они кувыркались, кусались и царапались! Как они кусали, таскали и мяли друг друга! Особенно отличался рыжий. Кубарем, через голову, иногда один сверху, иногда другой, но чаще рыжий, они катились все дальше и дальше, пока не свалились с крыши под радостные крики зрителей, толпившихся у окон. Даже во время падения они продолжали мять и царапать друг друга. Особенно больно царапался рыжий. Когда они коснулись земли, верхним оказался рыжий. И когда они наконец расстались, каждому досталось вдоволь, и в особенности черному, он взобрался на стену и, ворча, истекая кровью, исчез, в то время как от окна к окну передавалась весть, что наконец-то Оранжевый Билли как следует отдул Черного Нига. Либо светло-желтый кот был очень искусный сыщик, либо трущобная киска не слишком усердно пряталась, но он нашел ее среди ящиков, и она не пыталась бежать. Ничто так не покоряет женское сердце, как победа на поле боя. Светло-рыжий кот и киска вскоре подружились. Не то чтобы они делили жизнь и · пищу - это не в обычае у кошек, - они только признавали друг за другом особые приятельские права».

 Э. Сетон-Томпсон